6 октября 1986 года в Атлантике, в 480 милях к северо-западу от Бермудских островов, на глубине 5500 метров затонул атомный ракетный подводный крейсер стратегического назначения «К-219» проекта 667 АУ, по классификации НАТО класса «Янки». На её борту в море вышел первый экипаж АПЛ «К-241», возглавляемый капитаном 2 ранга И. Британовым. Лодка несла на борту полный комплект ядерного и обычного оружия.
Об этой аварии узнала сразу вся страна. Это позволила, победившая в стране, в процессе объявленной Михаилом Горбачёвым перестройки, гласность. Нотки гласности пять месяцев назад поведали миру о трагедии Чернобыля. И вот, впервые в истории подводного флота по центральному телевидению в программе «Время» показали снимки подводной лодки, сделанные с самолёта. По сути, телевидение повторило короткое сообщение ТАСС от 4 октября следующего содержания: «Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошёл пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссией специалистов в Москве проанализирована сложившаяся ситуация. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет».
Что же произошло на лодке? Первоисточником возникновения аварийной ситуации явилась неисправность клапана орошения верхней крышки шахты №6 в четвёртом ракетном отсеке. Его негерметичность была обнаружена ещё в базе, но клапан не заменили. В течение тридцати суток автономного плавания в шахту попадала фильтрационная вода. Личный состав четвёртого отсека под руководством командира ракетной боевой части, целого капитана 3 ранга, вынужден были постоянно устранять последствия своей беспечности, проявленные ещё в базе, когда можно было устранить неисправность. Для этого постоянно подсушивали шахту нештатным способом, тревожную сигнализацию отключили, чтобы скрыть поступление в шахту воды. Для того, чтоб воспрепятствовать поступлению воды в шахту, её постоянно надували воздухом. В конце концов, 3 октября в 5 часов 38 минут, не рассчитанная на режим постоянного нахождения под давлением, крышка срывается. Далее нарушается герметичность самой ракеты, перемешавшиеся компоненты окислителя и топлива вызвали взрыв. Энергия взрыва ушла вверх. Это спасло лодку от мгновенной гибели, но всё- таки она получила повреждения трубопроводов, соединяющих шахту и прочный корпус в единую систему, и, как следствие, разгерметизацию прочного корпуса. В отсеке возник пожар. Часть смеси из окислителя и топлива в виде оранжевого тумана вогнало в отсеки, он стал заполнять всё свободное пространство.
От заполнения водой ракетной шахты лодка начала стремительно проваливаться в глубину. В считанные секунды командир и главный командный пункт атомохода приняли правильное решение и выполнили действия, позволившие лодке всплыть в надводное положение. С рассветом старший помощник командира с крыши ограждения рубки осмотрел аварийную шахту. Крышка отсутствовала. Конструкции лёгкого корпуса в районе шахты были повреждены, палуба деформирована. Щитки-обтекатели крышек пяти соседних шахт были оторваны и висели по бортам. Из шахты шёл бурый дым.
В аварийном отсеке быстро справились с пожаром, но перед подводниками возник невидимый враг – газы и аэрозоли ракетного горючего. В отсеке на момент взрыва в шахте в столовой проводили политинформацию. С большим опозданием вывели личный состав из аварийного, 5 и 6 отсеков, но газы успели распространиться в корму. Люди, отравленные окислами азота и углерода, находились в тяжёлом состоянии. Руки и ноги сводила судорога, многие потеряли сознание. В 7 отсеке после эвакуации из аварийного отсека скончались два матроса. При ведении борьбы за живучесть у них не сработали индивидуальные средства защиты, пришлось сорвать с себя маски, чтобы не задохнуться. Погиб и командир ракетной боевой части, командир 4 отсека. Его нашли в аварийном отсеке без маски индивидуального средства защиты. По объяснительным запискам очевидцев есть все основания полагать, что он, осознавая свою вину, сам снял с себя индивидуальный аппарат, не стал выходить из аварийного отсека. Об этом свидетельствовало положение, в котором его нашли, после вскрытия отсека: он сидел в столовой, положа руки на стол и опустив на них голову. По установленным каналам связи командир доложил об аварии, получил рекомендации по ведению борьбы за живучесть и оказанию помощи поражённым. На помощь лодке вышли спасательный буксир СБ-406, находившийся в дежурстве в районе Фарерских островов и спасательное судно «Агатан» из базы на Кубе. Из Кольского залива вышел атомный крейсер «Киров» с командующим СФ на борту. Министерство морского флота направило в назначенную точку встречи свои суда.
Аварийную лодку в надводном положении обнаружила и вела авиация ВМС США.
Обстановка на подводной лодке стабилизировалась. Основным направлением ведения борьбы за живучесть оставалась локализация распространения газов. Командир принял решение аварийно слить окислитель и прокачать ракетную шахту водой. Это привело к дополнительному выбросу из негерметичной шахты в 4-й отсек окислов азота и воды. Она стала заливать электрооборудование. От короткого замыкания в электрощитах отсека вновь возник пожар. В отсек был дан огнегаситель, через неплотности в центральный 3-й отсек просочились из 4-го отсека вредные примеси газового состава воздуха. Часть личного состава отсека включилась в индивидуальные средства защиты, а остальные покинули отсек, из-за чего прекратилась радиосвязь.
В результате короткого замыкания в основной силовой сети, сработала аварийная защита реактора правого борта. По сигнализации компенсирующие решётки, заглушающие реактор, не опустились на нижние концевики. Во избежание несанкционированного запуска реактора, для ручного опускания решёток в 7-й отсек трижды входили командир группы старший лейтенант Н. Беликов и трюмный машинист матрос С. Преминин. Повышенная до 60 градусов температура в реакторном отсеке очень затрудняла их действия. Командир группы после второго захода потерял сознание. Отдохнув, матрос вошёл в отсек один. Он опустил рукояткой ручного привода последнюю решётку до упора и доложил на пульт управления ГЭУ (Главной энергетической установкой) по трансляции: «Работы выполнены!» Все облегчённо вздохнули: худшего не случится.
Но сам матрос попал в западню. В это время по приказанию главного командного пункта лодки проводилось вентилирование 8, 9 и 10 отсеков. Давление в них сравняли с атмосферным, а избыточное давление 7 отсека придавило входную переборочную дверь. Обессиливший от угарного газа и высокой температуры, Сергей Преминин не смог добраться от крышки реактора до клапанов, чтоб открыть запоры системы вентиляции и сравнять давление. Не смогли ему помочь и из 8 отсека. В течение долгого времени у него была связь с пультом управления ГЭУ и центральным постом, где были слышны сдерживаемые всхлипывания матроса. Преминин знал, что он обречён. Он погиб страшной смертью, чтобы недопустить нового Чернобыля. Он, как потом писали газеты, спас мир от ядерного взрыва, но сам навсегда остался в отсеке атомохода.
Вот как описывал последние минуты жизни матроса капитан 3 ранга Геннадий Капитульский, который поддерживал с ним связь, находясь на пульте управления ГЭУ. Разговор произошёл после того, как матрос не сумел открыть заклиненную переборочную дверь и выйти из отсека.
– Центральный! Я не могу, закусило чеку, не получается… – глухой голос из-под маски отчётливо был слышен всем, наверное потому, что все замерли.
– Так, спокойно… береги воздух, держись! Мы её откроем!
– Я задыхаюсь, очень трудно дышать… – голос матроса звучал как из-под земли.
Все, кто был у переборки, судорожно крутили раздвижной упор, наваливались своими телами, издавая хриплый вой, извергая проклятия, но ничего не могли сделать! Люк заклинило!
– Сергей! Это Капитульский! Ты слышишь меня?
– Да… слышу…
– Потерпи ещё немного, мы её откроем, обязательно откроем! Если понял меня – постучи в микрофон.
Тук-тук…
– У тебя скоро день рождения, ты не забыл?
Тук-тук…
– Ты понимаешь, что ты сделал? Ты спас всех нас и ещё многих, Серёжа! И мы обязательно спасём тебя. Ты понял меня?
Ответа не было…
– Сергей! Преминин! Ну, отвечай, пожалуйста, отвечай, Серёжа…
В динамике «Каштана» послышались звуки, похожие на приглушённые рыдания. Похоже, он хотел что-то сказать, но… Я был последним, кто говорил и слышал Сергея. Не дай вам Бог быть на моём месте!
В вахтенном журнале подводной лодки появилась запись: «21.15. В седьмом отсеке при выполнении боевого задания погиб матрос Преминин Сергей Анатольевич. 21 год. Уроженец Вологодской области. Призван Великоустюгским РВК. Русский. Член ВЛКСМ».
Через 16 часов борьбы с газами и пожарами, личный состав был разделён на две части, вытесненные в концевые отсеки. По истечении первых суток к лодке один за другим подошли транспорт «Фёдор Бредихин», лесовоз «Бакарица» и теплоход «Красногвардейск». Командир корабля и командир БЧ-5 капитан 2 ранга И. Красильников оценили обстановку, считая, что в 4,5,6 отсеках продолжается пожар и возможен взрыв ракет, что реакторный, 7 отсек, находится под давлением, индивидуальные защитные средства выработали ресурс. На основе этого командир принял решение о выводе из действия реактора левого борта и о подготовке к эвакуации личного состава на подошедшие суда. Волнение моря достигло 4 баллов. К часу ночи 4 октября экипаж оставил аварийный атомоход. На лодке остались только командир и 5 офицеров. В три часа ночи, оставшиеся на борту офицеры по приказанию командующего СФ покинули корабль. Командир в одиночестве остался на мостике.
Утром 4 октября к лодке подошёл ролкер «Анатолий Васильев», на его борту находился капитан-наставник Балтийского морского пароходства Л. Будылкин, которому Москва поручила возглавить спасательную операцию. До утра 6 октября борьбу за спасение подводной лодки вели сменяющимися аварийными партиями. 5 октября самолёты ТУ-142 сбросили несколько контейнеров с индивидуальными дыхательными аппаратами, переносными радиостанциями и спасательным имуществом.
В 18.15 5 октября аварийную лодку взял на буксир теплоход «Красногвардейск». Через 12 часов буксирный трос оборвался. А дальше события развивались так же, как и на «К-8». Лодка медленно теряла плавучесть, отсеки заполнялись водой. Когда волны начали захлёстывать мостик, командир корабля и 9 человек аварийной партии покинули атомоход. Что испытал командир, уходя с борта обречённого корабля?
В 11.03 6 октября ракетный подводный крейсер стратегического назначения затонул. 7 октября 1986 года ТАСС сообщает следующее: «В течение 3 – 6 октября экипажем нашей подводной лодки, на которой произошла авария, и личным составом подошедших советских кораблей велась борьба за обеспечение непотопляемости. Несмотря на предпринятые усилия, подводную лодку спасти не удалось. 6 октября в 11 часов 03 минуты она затонула на большой глубине. Экипаж эвакуирован на подошедшие советские корабли. Потерь в составе экипажа, кроме тех, о которых сообщалось 4 октября 1986 года, нет. Обстоятельства, приведшие к гибели лодки, продолжают выясняться, но непосредственной причиной является быстрое проникновение воды извне. Реактор заглушен. По заключению специалистов, возможность ядерного взрыва и радиоактивного заражения среды исключается».
Экипаж доставили на Кубу, затем в Горки под Москвой. Было расследование специальной комиссией. Командиру корабля и командиру электромеханической боевой части поставили в вину ошибки при ведении борьбы за живучесть после всплытия подводной лодки, когда они не смогли локализовать пожар, допустили распространение газов по всей лодке, не смогли обнаружить и ограничить поступление воды. Затопило не менее двух отсеков, в противном случае лодка не затонула бы. По факту гибели ракетоносца было возбуждено уголовное дело, но прокуратура преступных действий ни у кого не усмотрела. Официальное расследование подвели под амнистию к 70-летию Октябрьской революции. Командира лодки и его механика исключили из рядов КПСС и уволили по «служебному несоответствию без права ношения военной формы».
За мужество и отвагу, проявленные при выполнении воинского долга, матрос Сергей Преминин посмертно награждён орденом Красной Звезды. А почти через 11 лет указом Президента РФ от 7 августа 1997 года ему посмертно присвоили звание Героя Российской Федерации.
Что касается остального личного состава экипажа, то, как теперь смело пишет газета «Красная звезда», его «…наградили уже тем, что не посадили в тюрьму». Но всё же одного из тех, кто выжил – наградили. Это капитан-лейтенант Сергей Воробьёв, начальник химической службы подводной лодки. Он получил орден Красной Звезды. Да и произошло это потому, что заезжий генерал из Москвы, проверяя службу радиационной безопасности в Гаджиево, был крайне удивлён тому, что молодой офицер, проявивший настоящее мужество и героизм во время ликвидации аварии на «К-219», никак не отмечен, и потребовал написать представление к ордену. Что и было сделано, дабы не обижать начальство. Про остальных снова забыли.
Интересен международный аспект драматических событий у берегов Америки. Гибель «К-219» стала первой военной катастрофой эпохи перестройки, однако уроки Чернобыля, когда в первые дни обо всём произошедшем на АЭС умалчивалось, советскими руководителями уже были усвоены. Москва незамедлительно поставила в известность Вашингтон, что произвело благоприятное впечатление за океаном. «Если бы Горбачёв сохранил стандартную для Советского Союза секретность и опровергал всё перед лицом катастрофы, он, возможно, породил бы недоверие к встрече в верхах», – писала в те дни газета «Нью-Йорк Таймс». Речь шла о заранее спланированной встрече руководителей США и СССР, которая состоялась 11 октября в Рейкьявике, через пять дней после гибели лодки.
Ещё одно сообщение из американской прессы даёт основания для построения гипотезы о причине гибели лодки. 5 октября 1986 года газета «Вашингтон пост» сообщила: «Американские специалисты-подводники подтвердили, что ещё до того, как Горбачёв известил Рейгана о случившемся, США уже знали о происшедшем на советской подводной лодке. Хотя они и не пожелали раскрыть детали относительно того, кто первым передал сообщение об аварии, вероятно, оно поступило от американской субмарины, осуществляющей слежение за советской подводной лодкой. Такое слежение – обычная практика».
Позднее в американской прессе появилось сообщение о том, что в первой половине октября 1986 года «атомная подводная лодка ВМС США в ходе патрулирования в Атлантическом океане получила повреждение корпуса в результате столкновения с подводным объектом и прибыла в порт приписки Нью-Лондон (штат Коннектикут) для ремонтных работ в сухом доке». В статье уточнялось, что выявленные повреждения касались носовой донной части корпуса и обтекателя гидроакустической станции.
Странные повреждения были обнаружены и на корпусе «К-219» после всплытия в надводное положение. Старший помощник и штурман заметили вдоль левого борта – от аварийной шахты в сторону кормы – двойную борозду, отливающую металлическим блеском. Её могла провести оторванная взрывом крышка ракетной шахты. Однако не исключено, что её оставила и пришедшая в непосредственное соприкосновение иностранная субмарина.
Вероятность того, что причиной гибели «К-219» явилось столкновение с американской субмариной подтверждается и одним косвенным обстоятельством. Вопреки обыкновению, американские военные не стали поднимать шума по поводу катастрофы советского атомохода в водах Атлантики. «Офицеры Пентагона ведут себя так, будто существует взаимная заинтересованность США и СССР в том, чтобы не трезвонить на весь мир о потере советской субмарины», – с нескрываемым удивлением отмечал журналист лондонской газеты «Таймс».
