29 октября 1955 года в Севастопольской бухте взорвался и затонул флагман Черноморского флота — линейный корабль «Новороссийск». Погибло не менее 611 человек. Поскольку советские СМИ тщательно замалчивали катастрофу, в околофлотской среде зародился миф о «Новороссийске».
Молчание рыбаков и тайна механика
Миф звучал так. В середине 50-х годов «холодная война» обострилась и грозила вот-вот перерасти в горячую. Советскому правительству срочно потребовался повод для того, чтобы предъявить счет Западу. Надо было также обучить наших подводных диверсантов акциям против кораблей блока НАТО в условиях, максимально приближенных к реальным. Для этого как нельзя лучше подходил линейный корабль «Новороссийск». Он был флагманом Черноморского флота, и его гибель нанесла бы тяжелый удар по сознанию советских людей. Возможно, первоначальной целью операции была компрометация Турции и ответный удар по ней. Но именно тогда американцы ввели в cтамбульский порт свой авианосец и тем самым сломали всю запланированную цепочку, из которой случайно выпало одно звено — взрыв собственного линкора «Новороссийск». А диверсантам просто забыли дать отбой…
Боевой ценности линкор уже не представлял. Полученный по репарациям из Италии (бывший «Джулио Чезаре»), он по конструкции напоминал корабли, состоявшие на вооружении вероятных противников, и представлял в этом плане идеальную испытательную модель. Что касается экипажа, то коммунистические власти не брали в расчет жизни тысячи людей.
Косвенные признания подобной интерпретации событий октября 1955-го сторонники версии о «советском следе» находят в мемуарах аса отечественной разведки Павла Судоплатова. Тот якобы проговорился в воспоминаниях, что тогдашний главком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов предложил ему организовать специальные отряды подводных диверсантов.
Однако продолжим изложение легенды: «В тот вечер двое рыбаков сидели с удочками на берегу Артиллерийской бухты. Вдруг они заметили двух аквалангистов, вылезших из воды и прошлепавших куда-то в сторону Карантинной слободки. Как лояльные граждане, рыболовы побежали в городской отдел КГБ, что на улице Ленина, и доложили об увиденном. Однако вместо того, чтобы поощрить бдительных товарищей, чекисты задержали их на трое суток, жестоко избив. Потом рыбаков отпустили, еще раз отлупив и взяв подписку о неразглашении увиденного. Вышедшие на волю рыболовы узнали, что в ночь после появления аквалангистов погиб линкор «Новороссийск». Движимые чувством самосохранения, они несколько десятилетий хранили молчание. И лишь сейчас, когда СССР не стало, их языки развязались».
Сторонники «московского следа» в деле «Новороссийска» в подтверждение своей версии ссылаются на серию скоропостижных смертей, последовавших вскоре после кораблекрушения. Во цвете лет скончались начальник разведывательного управления ЧФ Д. Намгаладзе и возглавлявший комиссию по расследованию ЧП В. Малышев, заместитель главы cоветского правительства, курировавший ВПК. Сравнительно легко отделался главком ВМФ Н. Кузнецов — «всего лишь» инфарктом и отстранением от должности. Одни рассказчики объясняют это тем, что адмирал был посвящен в проблему меньше других, другие, напротив, помещают его в центр заговора.
Неотъемлемой частью мифа о линкоре является «легенда о механике». Дескать, старшина-сверхсрочник, чей боевой пост находился в самом чреве корабля, жил в Карантинной слободке, снимая квартиру у одной из местных старушек. Была у него беременная жена. Когда «Новороссийск» затонул, механик домой не вернулся. И супруга, и квартиросдатчица, понятное дело, посчитали его погибшим. Первую партию жертв кораблекрушения торжественно похоронили на кладбище Коммунаров. Жена отправилась туда в надежде узнать среди погибших своего мужа, но его тела там не оказалось. Механик живехонький стоял в толпе участников траурной церемонии. Беременная женщина бросилась к нему. «Погоди, Маша! — крикнул он. — Сейчас не время. Чуть позже я расскажу тебе всю правду». После этого старшина растворился в массе людей. Разумеется, «чуть позже» не наступило. Он исчез, теперь уже окончательно. «Темные силы» ликвидировали еще одного свидетеля своих преступлений.
Корабль взорвали советские спецслужбы
А теперь от мифа перейдем к реальности. Линейный корабль «Новороссийск», до 1949 г. называвшийся «Джулио Чезаре», был заложен в июне 1910 года на верфи «Анеальдо» в Генуе (Италия), спущен на воду в ноябре 1913 года. В феврале 1949 года передан Советскому Союзу в счет репараций, был флагманским кораблем Черноморского флота. 29 октября 1955 года в Северной бухте Севастополя получил тяжелые повреждения в результате взрыва и затонул.
При расследовании причин катастрофы линкора «Новороссийск» правительственной комиссией во главе с заместителем председателя Совмина СССР Вячеславом Малышевым были допущены серьезные ошибки, и выводы расследования оказались противоречивыми. И в самом деле, комиссия Малышева посчитала причиной трагедии взрыв немецкой мины, оставшейся со времен войны. Однако в материалах расследования отмечается: «Новороссийск» был подорван двумя боеприпасами с суммарным тротиловым эквивалентом около 2000 — 2500 кг, расположенными в районе диаметральной плоскости корабля на незначительном расстоянии друг от друга. Взрывы боеприпасов произошли с коротким временным интервалом, не превысившим десятых долей секунды, что обусловило создание кумулятивного эффекта и нанесение повреждений, в результате которых корабль затонул.
Уже само это ставит под сомнение вывод правительственной комиссии, поскольку одна немецкая мина могла еще случайно взорваться, задетая якорной цепью корабля, но две сразу ни в коем случае. Кроме того, к 1955 г. практически все немецкие мины в силу старения источников питания были неисправны, что опровергает официальную версию катастрофы. Следует отметить также, что после освобождения Крыма севастопольский рейд был протрален, в том числе и магнитно-акустическими тралами, поэтому вряд ли какая-либо мина могла уцелеть.
Непредвзятое изучение обстоятельств дела позволяет сделать выводы: заряды под «Новороссийском» устанавливались целенаправленно и были подорваны в заданный момент времени. Характер повреждений линкора свидетельствует, что боеприпасы были с высокой точностью установлены в плоскости сечения 40-го шпангоута, симметрично диаметральной плоскости корабля. При этом диверсанты допустили промах в 10 м, не позволивший осуществить подрыв артпогребов главного калибра, что гарантировало бы почти мгновенную гибель корабля, а возможно, и всего города. Кстати, по некоторым сведениям, в этих погребах находились снаряды с атомными боеголовками, предназначенные для обстрела вражеских укреплений на Босфоре. Ошибку, очевидно, вызвало незнание того, что его планировка изменилась после проведенной в Италии модернизации. Этот промах исключает осуществление диверсии итальянскими боевыми пловцами, которые тренировались именно на «Джулио Чезаре», будущем «Новороссийске», и отлично знали его схему.
К числу аргументов в пользу версии о том, что корабль взорвали советские спецслужбы, можно отнести отсутствие в Северной бухте постов наблюдения, которые были сняты по сокращению штатов, и отзыв дозорного корабля для обеспечения полетов в район Лукулла и Бельбека. Принципиальная возможность такого развития событий была доказана в 1980-е гг., когда отечественные диверсанты успешно поставили учебные магнитные мины на днище противолодочного крейсера «Москва». Очевидно, после этого события известный писатель-фантаст Василий Звягинцев предположил, что подобные учения проходили и в октябре 1955 г., но их участники «по ошибке» вместо имитационного взрывного устройства поставили настоящее. Похожий случай действительно имел место быть, но на черноморском побережье Северного Кавказа. Там телефонист перепутал кодовое слово, и боевым пловцам, которые должны были условно заминировать автодорогу, вручили настоящие мины.
Оправдательные версии, которым не верят
Чтобы отвести от себя подозрения, спецслужбы изобретательно сочинили три версии прикрытия проведенной операции.
Первая объясняла катастрофу линкора детонацией взрывчатого вещества при выгрузке старого артиллерийского боезапаса. За неделю до катастрофы «Новороссийска» эскадра по тревоге перешла на севастопольский рейд и была развернута по диспозиции к ноябрьскому празднику. Среди личного состава был распространен слух об обнаружении в Черном море неизвестной подводной лодки — это вторая легенда, запущенная спецслужбами.
Неправдоподобность двух первых легенд прикрытия заставила распространить третью — об итальянских диверсантах, которая в силу своей фантастичности и дефицита информации по этому вопросу запала на долгие годы в память участников и свидетелей катастрофы. К «итальянской» версии был подключен одаренный писатель-маринист, в прошлом флотский политработник Николай Черкашин. Он в свойственной ему мистико-фантастической форме даже увязал дело «Новороссийска» с мифом о «поезде-призраке»: «Со стороны старого итальянского кладбища, притулившегося на склоне горы Гасфорта, двигался состав. Шедший без огней паровоз тянул три пассажирских вагона с наглухо зашторенными окнами. …Лязгнули давно демонтированные стрелки — поезд вышел на основную магистраль и покатился в сторону моря. Оттуда всего несколько минут спустя раздался глухой рокот. Это на севастопольском рейде взорвался линкор «Новороссийск». Таинственным поездом якобы оказался состав, вышедший 14 июля 1911 года из Рима со 106 пассажирами и исчезнувший в одном из туннелей. При этом двое пассажиров сумели выпрыгнуть и остались в своей реальности. Одним из них был знаменитый князь Валерио Боргезе, которому Черкашин приписывает проведение диверсии.
Потом этот эшелон «вынырнул» в «текущей реальности» в… 1840 г., то есть за 71 год до своего исчезновения в Мехико. Причина такого рода явлений — спиральная структура времени и наличие «пробоев» между витками спирали. А «пробой» 1955 года вызвало уничтожение кладбища итальянских солдат, погибших в годы Крымской войны, которое находилось поблизости. Легенда, как видим, весьма экзотическая.
Наконец, в последнее время российские историки С. Елагин и А. Тарас пустили в обиход четвертую легенду: «Новороссийск» взорвали английские диверсанты, поскольку корабль должен был атаковать с помощью «атомных» снарядов проливную зону.
Как бы то ни было, понятно одно: принятое уже в начале 1956 г. решение уничтожить материалы свидетельских показаний и не возбуждать уголовное дело против непосредственных виновников катастрофы имело целью не допустить проведения следствия, которое неминуемо привело бы к раскрытию истинных причин катастрофы «Новороссийска».
