С началом первой мировой войны английский флот развернул в Средиземном море настоящую охоту на застигнутые войной в греческом порту Мессина германские линейный крейсер “Гебен” и легкий крейсер “Бреслау”. Пока английские адмиралы поджидали их в засаде на подходе к Гибралтару, немецкий контр-адмирал В. Сушен, под командованием которого находились оба германских корабля, повел их на восток, в Турцию. Как только корабли вошли в Дарданеллы, было объявлено, что кайзер Вильгельм “уступил” оба крейсера турецкому правительству. Экипажи остались на кораблях. Было ясно, что Германия стремилась подтолкнуть Турцию к войне с Россией и к началу боевых действий на Кавказе. Германское командование было прямо заинтересовано в том, чтобы как можно больше русских дивизий было переброшено с Западного фронта на Кавказ. Однако Турция не спешила вступать в войну. Нужно было подтолкнуть правительство Турции к этому шагу.
Адмирал В. Сушен уговорил премьер-министра Турции подписать приказ о начале боевых действий. Приказ ставил весьма решительные цели: внезапным ударом без объявления войны разгромить русский флот и захватить господство на Черном море. Надо сказать, что с приходом “Гебена” соотношение сил на Черном море изменилось не в нашу пользу. Три наших новейших линкора типа “Императрица Мария” находились еще в постройке, а мощь всех находившихся в строю броненосцев едва превышала мощь “Гебена”. Это действительно был прекрасный корабль. При водоизмещении в 21 тысячу тонн, “Гебен” мог стрелять на любой борт из десяти 280-мм орудий главного калибра и развивать скорость до 28 узлов. Целый ряд новейших достижений в области науки и техники были применены при строительстве корабля для обеспечения его боевой устойчивости. Зная эти уникальные качества “Гебена”, турецкое командование не сомневалось, что он обеспечит Турции полное господство в Черном море.
План нападения был предельно прост – одновременный обстрел ряда приморских городов России. Рано утром 16 октября 1914 года “Гебен” неожиданно подошел к Севастополю и в течение 15 минут спокойно ходил по нашему минному полю, обстреливая город, порт и корабли, стоявшие на внешнем рейде. Электрическая цепь минного поля была выключена, и без приказа никто не решился ее включить. Константиновская батарея молчала, выжидая, когда противник войдет в заранее пристрелянный квадрат. Зато, открыв, наконец, огонь, она сразу добилась трех попаданий. “Гебен” немедленно дал полный ход и ушел в море. На обратном пути он обнаружил минный заградитель “Прут”, который с полным грузом мин шел в Севастополь. Пытаясь спасти “Прут”, три наших старых миноносца средь бела дня пошли в атаку на “Гебен”. У них не было ни одного шанса на успех, но капитан 1 ранга князь В. В. Трубецкой, по деликатно выраженной просьбе адмирала А. А. Эбергарда, повел их в бой. Артиллеристы “Гебена” легко отбили эту атаку. Теперь настала очередь “Прута”. Командир минзага капитан 2 ранга Г. А. Быков затопил корабль.
Так Турция вступила в первую мировую войну и в очередную войну с Россией. В этот же день русские корабли начали походы к берегам противника. Огнем артиллерии крейсера “Кагул” были сожжены огромные угольные склады в Зонгулдаке, а “Пантелеймон” и миноносцы потопили три груженых войсковых транспорта. Турки были в шоке от такой дерзкой активности русского флота. Наконец, когда 4 ноября русская эскадра обстреляла Трапезонд, вызвав в городе большие пожары, турки решили направить в море “Гебен”.
Надежды турок на сравнительно легкую победу не имели серьезных оснований. На Черноморском флоте по инициативе контр-адмирала Г. Ф. Цывинского была внедрена и хорошо отработана система централизованной стрельбы. Она позволяла из одного боевого поста управлять огнем сразу шести башен главного калибра трех однотипных броненосцев “Пантелеймон”, “Евстафий” и ” Иоанн Златоуст”. Этот боевой пост находился высоко на мачте среднего броненосца и позволял вести огонь на расстояние до 110 кабельтов. Все три броненосца могли успешно стрелять по целям, находившимся вне зоны видимости командующего эскадрой и комендоров орудий. Нововведение значительно повышало эффективность и дальность стрельбы корабельной артиллерии главного калибра, но имело и недостатки. Командующий эскадрой обычно находился на головном корабле, а управляющий огнем офицер – на втором броненосце, поэтому командующему было гораздо труднее оперативно управлять боем. Кроме того, для эффективной стрельбы необходимо было, чтобы наши корабли шли в кильватерной колонне, а противник находился примерно на траверзе, т.е. напротив наших кораблей. Эти недостатки самым неблагоприятным образом сказались на результатах боя с “Гебеном”.
В полдень 5 ноября 1914 года наша эскадра возвращалась в Севастополь и находилась на расстоянии 39 миль к югу от мыса Сарыч. Горизонт был затянут пасмурной дымкой. Неожиданно, прямо по курсу на дистанции 90 кабельтов был обнаружен “Гебен”. Можно было бы сразу открывать огонь, но противник прямо по курсу. Надо ждать, когда кильватерная колонна броненосцев развернется и приведет противника на курсовые углы близкие к 90 градусам. Находившийся в голове колонны “Евстафий”, сильно дымя всеми трубами, начал поворачивать на боевой курс. Наконец, сигнальщик вновь обнаружил “Гебен” на курсовом 40 градусов, а вслед за этим последовал доклад, что “Иоанн Златоуст” закончил поворот и тоже лег на боевой курс. Это означало, что пост управления огнем, располагавшийся на грот-мачте “Иоанна Златоуста”, может выдать целеуказания для первого залпа. Прошло более минуты томительного ожидания, а пост управления молчал. Оказалось, что дым из труб “Евстафия” черными пластами стелился низко над морем, полностью закрывая горизонт остальным нашим броненосцам. А “Гебен” уже разворачивался, чтобы ударить по русским из всех стволов своего главного калибра.
Адмирал А. А. Эбергард приказал артиллеристу “Евстафия” открыть огонь. Первый пристрелочный залп попал точно под переднюю трубу “Гебена”. Дальше пошла стрельба на поражение. Немцы стреляли хуже. Их первый залп лег с перелетом, второй – с недолетом, зато два снаряда третьего залпа поразили наш флагман. Затем немцы дали четвертый залп и опять точно в цель, но сам “Гебен” получил к этому времени уже восемь наших снарядов. Затем последовало девятое попадание. Этого было достаточно, “Гебен” дал полный ход и вышел из боя. Остальные наши корабли тоже открыли огонь, но управляющий артиллерист с самого начала дал неверную дистанцию, поэтому снаряды ложились с большим перелетом. Бой “Евстафия” с “Гебеном” продолжался 14 минут. Русским кораблям не хватило времени, чтобы достичь полной мощи своего огня. Централизованная стрельба была сорвана, а вместе с этим упущена возможность вывести “Гебен” из строя. Однако борьба за господство на Черном море только начиналась.
Видный специалист по военно-морскому искусству М. А. Петров отмечал, что уже в построении походного порядка видно отсутствие у адмирала А. А. Эбергарда инициативы и воли к победе. Эбергард знал, что “Гебен” вышел в море, значит, встреча с ним была весьма вероятной. При такой погоде его могли обнаружить внезапно и, вероятнее всего, впереди по курсу отряда. Если бы отряд шел строем фронта, тогда броненосцы могли бы быстро лечь на боевой курс и сразу открыть огонь, отметил М. А. Петров.
Этот бой не оказал какого-либо влияния на дальнейший ход боевых действий на Черном море. В то же время, он показал отличную выучку русских артиллеристов. Стало ясно, что для “Гебена” опасно даже кратковременное боевое столкновение с отрядом русских броненосцев, но и любой из наших броненосцев в одиночку не способен противостоять “Гебену”.
